Еще каких-нибудь полтора года назад в моде был «трансфер технологий», и все бежали в эту сторону. Было модно гордиться импортным станочным парком. Региональные власти широко распахивали двери перед иностранными компаниями, которые умеют делать сложное промышленное оборудование и готовы развивать проекты в России. Перед ними раскладывали веер преференциальных режимов и красную ковровую дорожку. На высоком правительственном уровне губернаторам всегда ставили задачу — повышать уровень локализации, но никто особо не вникал, что, по сути, большинство СП — все та же пресловутая отверточная сборка. В итоге продукция на высокую долю процентов по-прежнему состояла из импортных узлов и комплектующих. Иностранцы всегда строго блюли собственные интересы и делиться дорогостоящими технологиями не спешили. Дружба закончилась внезапно, и мы остались ни с чем.  

Примерно так и развивались события вокруг Ульяновского станкостроительного завода «ДМГ Мори Рус». Немецко-японский концерн DMG Mori, один из общепризнанных мировых лидеров по производству станков с ЧПУ, запустил предприятие в 2015 году. Оно выпускало металлообрабатывающие станки с ЧПУ: токарные, фрезерные, вертикально обрабатывающие и универсальные — порядка 400 штук в год.

 

 

Одна, но весьма поучительная история
Статус российского производителя во многом был обеспечен открытием специализированного инжинирингового центра, а не уровнем локализации производства в Ульяновске. Министерство промышленности и торговли РФ, правительство Ульяновской области подписали с заводом специнвестконтракт, по нему инвестор взял на себя обязательства снижать долю импортных комплектующих на ульяновском заводе — к 2019 году локализация должна была составлять 50 %. В знак дружбы и уважения к инвесторам одну из городских улиц так и назвали — ДМГ МОРИ. По словам тогдашнего губернатора региона Сергея Морозова, на ней в перспективе должен был вырасти целый станкостроительный кластер для компаний, задействованных в технологическом процессе. В отрасли и тогда поговаривали, что по факту в Россию завозились станки, сделанные на китайском заводе концерна, а на ульяновской промплощадке их дособирали до нужной комплектации, так было гораздо выгоднее. Слухи о том, что иностранные владельцы засобирались домой, появились в тот момент, когда подошел к концу срок действия СПИК, неизбежно встал бы вопрос о его выполнении. Санкции пришлись весьма кстати, в феврале завод в Ульяновске остановился, в июне президент DMG Mori Масахико Мори заявил, что компания уходит из России. В СМИ появились сообщения, что всю готовую продукцию и комплектующие быстро вывезли, заблокировали работу ERP-системы, без которой сборка станков невозможна. Рабочих, порядка 200 человек, планируют уволить. Такой вот получился «трансфер технологий»… Или не получился... В местной корпорации развития заявили о национализации оставшегося от завода имущества, а губернатор Ульяновской области Алексей Русских на сессии ИННОПРОМ-2022, посвященной импортозамещению в станкостроении, посетовал, что регион теряет ценный научно-технический потенциал. Кадровый состав ИТР на Ульяновском станкостроительном заводе формировали особо тщательно — заманивали отличных специалистов со всей страны. Ульяновская область и в советские годы была одним из центров станкостроения. Еще в 1956 году здесь построили крупнейший станкостроительный завод. Ульяновский завод тяжелых и уникальных станков быстро стал одним из мировых лидеров, напоминает историю вопроса губернатор региона Алексей Русских. За три года до запуска было создано КБ, которое проектировало станки, чуть позже в профильном вузе появилась специальная кафедра, которая выпускала инженеров-проектировщиков. Таким образом была выстроена целая цепочка, которая позволила оперативно наладить конкурентное производство качественных станков.
Этот пример и нам наука. Алексей Русских уверен, что сегодня необходимо как можно быстрее приступить к созданию федеральных центров компетенций в сфере станкостроения. Сделать это следует именно в тех регионах, где существуют традиции станкостроения, есть кадровый потенциал, а вообще, отрасли нужна специализированная программа поддержки, которая учтет все аспекты ее развития, заключает чиновник.

 

Такая вот стратегия…
Не верится, что губернатор крупнейшего станкостроительного региона так глубоко знает историю развития отрасли, но не в курсе, что нужная ей программа давно существует. «Стратегия развития станкоинструментальной промышленности на период до 2035 года» была утверждена правительством еще в 2020 году.
Ее текст начинается с неутешительного вывода, с которым никто не возьмется спорить. «В начале 1990-х годов станкоинструментальная отрасль России стремительно потеряла завоеванные мировые позиции, — пишут авторы программного документа. — Многие предприятия практически полностью остановили производство, а также разработку новых моделей оборудования. Российские производители уступают ведущим зарубежным по отдельным параметрам конкурентоспособности продукции, в том числе по причинам отсутствия новых производственных технологий, дефицита высококвалифицированных кадров, отсутствия отдельных видов компетенций и ресурсов для реализации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и масштабирования результатов инновационной деятельности».
На таком фоне у промышленников был выбор: купить хороший импортный станок или инвестировать в его производство внутри страны. Понятно, в пользу чего делался выбор. Спрос на станочное оборудование неукоснительно рос все последние годы, начиная с 2017 года эту тенденцию наглядно иллюстрирует статистика. Импорт металлообрабатывающего оборудования за 2021 год вырос на 23,4% и составил 16,4 тысяч штук. Таким образом, показатель достиг рекордного значения за пятилетие. В этой цифре хорошего, пожалуй, лишь то, что, сами того не ведая, российские промышленники удачно закупились аккурат накануне введения санкций. Слабое утешение, ведь даже такой взрывной рост импорта не означает, что потребность в станках удовлетворена на 100%. Скорее, такой всплеск объясняется постепенным открытием границ и снятием ковидных ограничений. Нарушение логистических цепочек, остановка европейских и китайских производств, запрет на посещение многих стран — в цифрах за 2021 год, безусловно, зашит отложенный спрос. Но не было бы счастья…
Те же, кто не купил до санкций, последние пять месяцев после того, как грянул гром, не спешат к российским производителям, с которых взять особо нечего, например, нет у них высокоточных станков со сложными системами управления и широким набором опций. Поэтому производственники ищут обходные пути в надежде купить тот же немецкий станок, но через третьи руки, хоть китайские, хоть любые другие. Выходит через раз, и разворот на Восток не стал спасением. Так или иначе, придется вернуться на исходную позицию, попробовать скооперироваться с отечественными производителями и начать новый путь — не импорта, не трансфера, а формирования собственного суверенитета. Чем готово помочь государство, которое, согласно Стратегии, ставит перед отраслью почти непосильные задачи: к 2035 году объем производства станкоинструментальной продукции должен достичь 79,5 млрд руб.? Уровень локализации должен достичь 70%. Экспорт — 16,5 млрд руб. Кажется, цифры, как и расстановка приоритетов в базовом для отрасли документе, должны быть пересмотрены. Вряд ли экспорт актуально обозначать как текущую задачу.

 

Из огня да… куда?..
Для начала лучше понять, как добиваться локализации и сколько и чего импортозамещать: к каким показателям стремиться, что можно признавать достаточным уровнем по сегодняшним временам, а не на момент 2020-ого года, когда Стратегия была принята. Владимир Серебренный, ректор МГТУ «Станкин», уверен, что в объемах и типах нового производства стоит отталкиваться от рынка, который в среднем в год потребляет 20 000 станков. Серебренный предостерегает: «Решимость массово закупать станки в Китае таит в себе большую опасность. На сегодняшнем этапе важно из одной зависимости не попасть в другую, выбираться из нее будет еще сложнее, монополизм всегда опасен», — заявил спикер на полях «ИННОПРОМА».
 

Владимир Серебренный, ректор МГТУ «Станкин»

Рассуждая о том, как стимулировать внутреннее производство станков, Андрей Шпиленко, директор Ассоциации кластеров, технопарков и ОЭЗ России, приводит в пример недружественные США, где в свое время был введен запрет на ввоз импортного оборудования. Он уверен, что копировать каждую шестерню недопустимо, надо вкладываться в технологии. Его рецепт быстрого запуска реального импортозамещения таков: 70% должны составить инвестиции государства, главная точка приложения усилий — новые разработки. Треть должен инвестировать в отрасль частный бизнес. В мире ситуация в сфере производства промышленного оборудования противоположная. Но российские инвесторы не спешат возрождать отечественное станкостроение, значит, уверен Андрей Шпиленко, «государство не так настроило поддержку».

 

 

Госплана не будет
Между тем инструментов создано много, бизнес просто не может в них разобраться и грамотно применить к своим проектам. Вряд ли этот упрек справедливо адресовать предпринимателям, скорее, тем, кто должен взять на себя роль провайдера. Шпиленко считает, что это зона ответственности региональных профильных министров. Они обязаны знать болевые точки местных предприятий, выявлять их насущные потребности и рекомендовать инструменты поддержки. «Надо адаптировать и улучшать существующие форматы, а не выдумывать новые, их и так достаточно», — резюмирует эксперт и призывает промышленников к объединению на базе промышленных кластеров. «Никакого госплана у нас не будет — время не то», — уверен Андрей Шпиленко. Зато есть запущенный еще в 2014 году кластерный механизм — бери и пользуйся. Надо всего лишь не полениться, выявить позиции, нуждающиеся в срочном импортозамещении, посчитать необходимые объемы, описать кооперационные цепочки и создать их на базе кластера.   

 

 

Преодолеть инерцию
В возрождении отечественного станкостроения никак не обойтись без науки, и она сама готова консолидироваться. Велика вероятность, что совсем скоро на базе «СТАНКИН» появится Центр развития промышленности и машиностроения, под началом которого можно будет собрать всю цепочку станкостроительного производства. Проект не раз анонсировал ректор вуза Владимир Серебренный, но пока он находится скорее на стадии проработки и обсуждения. Запуск новых инициатив в станкостроении почти всегда идет со скрипом. Это подтверждают и в Фонде «Сколково», который нацелен на развитие наукоемких стартапов. Наталья Чернышова, директор по акселерации кластера передовых производственных технологий, ядерных и космических технологий (Фонд «Сколково»), констатирует, что в станкостроении крайне мало новых бизнесов, показатели, конечно, не нулевые, и стартапы в этой сфере все-таки есть, но количество компаний, которые этим занимаются, кратно меньше, чем во многих других отраслях.
Отрасль не конкурентноспособна, инертна и не может предложить молодым специалистам интересные условия и перспективы развития. Молодой человек сто раз подумает, прежде чем выберет инженерную специальность, и вряд ли придет в станкостроение — отсюда острый кадровый голод. Правда, недостаток выпускников с профильным инженерным образованием тот же «СТАНКИН» не подтверждает. Ректор вуза Владимир Серебренный искренне удивляется подобным заявлениям. Согласно недавнему опросу, который провел вуз, актуальная потребность отрасли гораздо ниже реального выпуска. Дело в другом: молодежь не идет в станкостроение, видя его плачевное состояние, а сама отрасль так мала, что весь поток ей просто не нужен.
 

 

 

Кредитами не отделаться
Проблем в российском станкостроении накопилось столько, что на момент резкого прекращения импортных поставок оборудования в правительстве глубоко задумались, с чего начать помогать, и решили дать станкостроителям в долг на пополнение оборотки под 5% годовых и практически без какого-либо существенного обеспечения, как говорит Антон Данилов-Данильян, председатель экспертного совета Фонда развития промышленности. Подобная схема финансовой помощи производителям доказала свою эффективность в самом начале пандемии. Когда страна остро нуждалась в масках, костюмах защиты для врачей, аппаратах ИВЛ, предприятиям, взявшимся за их производство, выделили порядка 40 млрд кредитных рублей, чтобы те могли быстро запуститься. Все получилось, сейчас в ФРП пробуют применить аналогичную программу к приобретению технологической оснастки для станкостроения, а в будущем ее могут расширить, скажем, на закупку некоторых видов сырья. Однако цель Фонда — инвестиции вдолгую, в основные фонды и средства производства, поэтому программы, нацеленные на «тушение пожара» для фонда, — исключение. Антон Данилов-Данильян уверен, что средства на пополнение оборотки должны выдавать банки, а государство оставит за собой возможность компенсировать процентную ставку. Хотя он же признает, что именно с наличием свободных денег промышленность испытывает системные трудности, особенно малый бизнес, который часто выпадает из зоны внимания правительства, в итоге помощь достается крупным корпорациям. Пожалуй, в сторону помощи МСП государству и стоит смещать фокус внимания, особенно в случае со станкостроением, где небольшие производители закрывают множество локальных задач. Для остального рынка вполне применимы обкатанные финансовые механизмы, например, промышленный факторинг. 
Взял в виде льготного кредита — вернул налогами. Облегчить налоговое бремя крайне важно, уверены в Государственной Думе. Сегодня там предлагают помочь станкостроению, освободив его от уплаты налога на имущество, землю и транспорт, и заодно неплохо было бы понизить тариф по страховым взносам с 30% до 7,5%. Правда, по словам Александра Козловского, первого заместителя председателя комитета по промышленности ГД СФ РФ, подобные преференции, если и введут, то только для участников промышленных кластеров. Депутат уверен, что государство должно помогать не только деньгами, но и организационно, законодательно, и неплохо было бы обеспечить спрос на готовую продукцию хотя бы со стороны госкомпаний и крупных корпораций с госучастием.

 

Пока депутаты обсуждают, как возрождать российское станкостроение, эксперты предлагают вспомнить о том, что в мире существует такое понятие, как шеринг промышленного оборудования. Запустить подобный проект у нас взялся и Минромторг. Путь предстоит нелегкий, признают эксперты: потребности у всех разные, нужных сведений нет, как и специализированной платформы — сервиса вроде маркетплейса, в витрине которого можно выбрать и взять в аренду чьей-то станок. Сегодня в наличии только понимание того, что есть свободные мощности, не только у предприятий, но и в технопарках и даже при университетах. Если смотреть в будущее, не ограничиваюсь сиюминутными задачами, шеринг может сыграть свою положительную роль, кому-то он поможет избежать нарушения производственного цикла или даже остановки. Правда, неизвестно, на решение какой из задач у правительства уйдет больше времени, и с чем получится справиться не на словах, а на деле.   

 

Источник