Станкостроение – одна из самых проблемных отраслей промышленности. К 2014 году доля импортных станков и комплектующих в России выросла почти до 90%. Беспрецедентные санкции усугубили ситуацию или простимулировали отечественное производство? О перспективах отрасли, её прошлом и настоящем мы говорим с президентом российской ассоциации «Станкоинструмент» Георгием Самодуровым.
– Одни считают, что советское станкостроение было одним из самых отсталых в мире. Другие, наоборот, уверены, что тогда был создан задел, который позволяет и сегодня ехать на старом советском багаже?
– Никогда не считал советское станкостроение отсталым. По производству станков и кузнечно-прессовых машин (КПМ) СССР занимал вторые-третьи места в мире, а по потреблению станков и прессов – второе место после США. Мы всегда были в тройке лидеров среди самых высокоразвитых стран – США, Японии, Великобритании, Германии, Франции, Италии.
Доля импорта составляла не более 5–6%. Импортировалось в основном высокоточное оборудование для нужд оборонного машиностроительного комплекса и для станкостроения. У нас было 28 термоконстантных цехов, прецизионные станки ведущих швейцарских фирм – DIXI, SIP, Reishauer, MAG, Schaublin… Научное обеспечение отрасли по своему потенциалу и вовсе превосходило ведущие страны.
В СССР был создан первый в мире завод-автомат по производству поршней для автомобилей. Первыми в мире специалисты НИИ ЭНИМС (Экспериментальный научно- исследовательский институт металлорежущих станков. – Ред.) создали станок с числовым программным управлением (ЧПУ). На Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году он получил Гран-при. Мы одними из первых создали участок «безлюдных технологий». Он в 1972 году демонстрировался на выставке в Сокольниках.
В ЭНИМС были изготовлены первые в мире станки, использующие электроэрозионные и лазерные методы обработки. Институт располагал уникальным термоконстантным подземным цехом с измерительным оборудованием лучших мировых фирм.
Государство в полном объёме оплачивало поисковые работы. Всего в отрасли было 46 НИИ и опытно-экспериментальных производств, 12 экспериментальных заводов и спецлабораторий.
В станкостроении работало более 350 000 человек. Предприятия отрасли выпускали в год 220 тысяч станков и собирали пять тысяч обрабатывающих центров. На международной выставке в Париже в 1991 году прямо со стендов у нас купили 49 станков. Станочный парк промышленности составлял миллионы единиц.
Январь 2022 года, Южный завод тяжёлого станкостроения в Краснодаре.
Сборка обрабатывающего центра по производству деталей для газотурбинной техники.
Это новейшее оборудование заменяет сразу несколько станков,
оснащено числовым программным управлением с передовым набором опций.
Позволяет обрабатывать особо сложные детали массой до 25 тонн и диаметром до 2,5 метра
Виталий Тимкив / РИА Новости
– Цифры впечатляют. А качество?
– Были проблемы с качеством из-за систем ЧПУ и гидравлики. Но судите сами. Ракеты, подлодки, самолёты… Всё было сделано на отечественном оборудовании. В том числе и космический корабль, на котором Юрий Гагарин полетел в космос. Станкостроительный завод «Свердлов» в Ленинграде 34% продукции поставлял на экспорт в развитые страны. В середине 90-х годов швейцарская компания Agie Charmilles выкупила нашу технологию лазерных станков. Теперь это компания номер один в мире.
В 1990 году было 22 генеральных соглашения с ведущими мировыми станкостроительными корпорациями по созданию совместных предприятий. Качество определялось инженерными решениями, заложенными в конструкцию оборудования, которые не уступали ведущим мировым державам.
В 90-е произошёл чудовищный развал промышленности. Станкостроения в том числе. Даже в начале нулевых мы ехали на старом советском багаже.
Директора советского периода оценивали по умению организовать производство, выпустить в срок качественную продукцию. Экономика и финансы были вторичны. После смены строя руководителя стали оценивать по способности продвигать, продавать продукцию. Это совершенно разные задачи. Руководителей и коллективы предприятий надо было к этому подготовить. Особенно руководителей. Кто-то обладает деловой хваткой, а у кого-то этого качества нет. К сожалению, всё было отдано на откуп случая.
Перестройка застала меня в кресле гендиректора завода «Донпрессмаш». Мне ещё не было 33 лет. Предшественник умер в 42 года от инфаркта. В 90-е случилась полная вакханалия. Зарплаты не платили по несколько месяцев. Я приходил на завод к семи часам утра и шёл по цехам. Говорил с рабочими. Убеждал потерпеть. На нас наезжали, нам угрожали, пытались силой отобрать пакет акций. В мой почтовый ящик подбрасывали письма с угрозой расправиться с шестилетней дочерью. Стреляли в окна кабинета во время заседаний.
В 2010 году на Кипре был убит директор завода «Красный пролетарий» Юрий Кириллов. (Он был держателем 65% пакета ОАО «Красный пролетарий. – Ред.). Акциями завладела новая команда. Поставила свою охрану. Закрыли ворота. Прекратили работу. Всё пошло на продажу – станки, оборудование, активы… Через год этого предприятия, одного из флагманов станкостроения, не стало.
Было разрушено 50 ведущих станкостроительных заводов. Самые крупные из них: «Красный пролетарий», Московские заводы автоматических линий, координатно-расточных станков, шлифовальных станков…. Это были предприятия мирового уровня.
Освободившиеся площади сдали в аренду под склады, торговые центры, увеселительные заведения... Сдавать комплекс в аренду проще, чем производить продукцию. Ради сиюминутной выгоды губилось всё! На площади Гагарина в Москве, где был завод имени Серго Орджоникидзе, посмотрите, огромный торговый центр. Чтобы сделать станок, надо потратить от шести месяцев до года. А примитивная спекуляция обогащает за короткий цикл.
Разрушительная идеология шла от Гайдара, Чубайса и иже с ними. Бывший министр станкостроения Паничев встречался с Гайдаром в 1991 году, предлагал программы выхода из кризиса. Гайдар был непреклонен: «Не нужны никому ваши станки! Мы всё купим за границей».
Ни программа государственной защиты станкостроения 1993 года, ни целевая программа реформирования и развития станкостроения 2000–2005 годов не были выполнены.
– Что собой представляет современное российское станкостроение? Оно вообще есть? Чем реально мы можем гордиться?
– Сегодня основу отечественного станкостроения составляют те заводы, которые смогли сохранить свой интеллектуальный потенциал и имущественный комплекс, перестроить технологические возможности под запросы времени. В последние пять-семь лет появились новые производства, выпускающие современное оборудование. При участии государства было создано три предприятия – в Липецке, Сасово Рязанской области и Перми. Государство вложило в них от 300 миллионов до одного миллиарда рублей. Это современные станкостроительные заводы.
С участием японско-немецкого концерна DMG MORI, вложившего 90 млн евро, был построен Ульяновский станкостроительный завод. Это предприятие токарно-фрезерной группы по выпуску трёх-пяти осевых станков с ЧПУ и обрабатывающих центров. Производит от 300 до 400 станков в год.
Воссоздан Южный завод тяжёлого станкостроения (бывший завод имени Седина) в Краснодаре. Введён в эксплуатацию третий корпус завода «Станкомашстрой» в Пензе. Семь лет назад в этом городе вообще не было станкостроения, а теперь Пенза превращается в один из центров российского станкостроения. Реконструируется машиностроительный комплекс в Твери. Там будет солидная площадка в 20 000 квадратных метров. Уже сегодня тверской «Станкомашкомплекс» выпускает станки с ЧПУ токарно-фрезерной группы. Завод «Дельта-Тест» во Фрязине производит лазерные и электроэрозионные станки с ЧПУ. Здесь принципиально новые технологические подходы. Есть заводы в Коврове, Барнауле, Челябинске и Коломне.
В 2020 году мы поставили свою продукцию в 64 страны мира. В том числе в Германию, Италию, Великобританию, США, Японию, Южную Корею.
– Санкции нам не страшны?
– Конечно, они мешают работать. Но мы справимся. Ограничительные меры западных стран наносят ущерб и их компаниям, которые несут потери из-за спада продаж.
Беседу вёл
Сергей Рыков
«ЛГ»-досье
Самодуров Георгий Васильевич.
Родился в 1954 году в городе Ольшанка Ростовской области. Окончил Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения (ныне Донской государственный технический университет – ДГТУ),
Московский институт управления имени Серго Орджоникидзе, Академию народного хозяйства при Правительстве РФ.
Прошёл путь от мастера на заводе кузнечно-прессового оборудования «Донпрессмаш» до генерального директора этого предприятия (возглавлял «Донпрессмаш» с 1982 по 2003 год).
Кандидат технических наук. Член-корреспондент Российской инженерной академии. Заслуженный машиностроитель РФ.
