Президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин считает, что в нынешней ситуации нужно сосредоточиться на отходе от импортозависимости в тех сферах производства, где это наиболее критично для российской экономики. И цель должна стоять не просто в замещении отечественными аналогами, а в выстраивании уже таких взаимоотношений с партнерами, чтобы со временем они стали зависимы от российских комплектующих. Об этом защитник интересов предпринимателей реального сектора экономики рассказал в интервью «Регионам России» в ходе международной промышленной выставки «ИННОПРОМ-2022».

Александр Николаевич, на открытии промышленной выставки «ИННОПРОМ» выступил премьер-министр Михаил Мишустин, который сказал, что наша страна вступила на путь промышленного перехода. Можно ли сказать, что сейчас российские промышленники и производители получили ту поддержку, которая раньше была недоступна?

– Выступление председателя правительства было программным, и в нем обозначены многие направления промышленной политики, актуальные именно в современных условиях жесткого беспрецедентного давления на Россию. Безусловно, от государства сейчас требуется принятие активных и энергичных мер поддержки промышленности. Здесь нужно говорить как о системных мерах, которые в равной степени распространяются и на другие отрасли, не только на промышленность. В частности, напомню, что на ПМЭФ-2022 президент Владимир Путин говорил об экономической свободе как главном драйвере противодействия санкциям. Промышленные компании, занимаясь новыми задачами, в том числе импортозамещением, должны обладать большей свободой действий. И здесь разумным было бы в нынешних условиях ослабить контрольно-надзорное и правоохранительное давление на бизнес. Мы с этим будем работать.

В выступлении председателя правительства Михаила Мишустина было много предложений по активизации старых инструментов промышленной политики, которые доказали свою эффективность. Считаю, что их действие нужно расширить. Например, Фонд развития промышленности (ФРП) был докапитализирован на 50 млрд рублей. Это один из самых эффективных институтов развития. Вообще-то было бы правильно удвоить финансирование через ФРП на высокотехнологичные проекты, которые, собственно, сейчас и должны быть в центре внимания в процессе импортозамещения.

Были затронуты и сугубо антикризисные темы. В частности, до сих пор пока непонятно, как быть с предприятиями, чьи производственные площадки освободились в результате ухода иностранных компаний из России. И здесь глава российского Правительства говорил о промышленной ипотеке, о которой впервые сказал глава государства на форуме ПМЭФ-2022. Речь сейчас уже идет о том, чтобы перевести эту идею в практическое русло. Но хотелось бы, чтобы промышленная ипотека распространялась не только на приобретение площадок, но также на станки и прочее машинное оборудование. Если кредит под 5% будет реализован в таком расширенном плане, то эта мера поддержки действительно может стать мощным драйвером развития. Мы будем вести диалог с правительством, чтобы мера поддержки включала и лизинг оборудования под аналогичные 5% и т.д.

Сейчас очень важно речь премьер-министра трансформировать в нормативные документы и встроить в систему существующих инструментов поддержки промышленности. И важно принять решение по заявленным инструментам как можно быстрее.

Для выхода из сложившейся ситуации я вижу два пути – это поиск новых поставщиков и максимальное импортозамещение там, где у нас есть собственные компетенции, есть ресурс и соответствующее финансирование.

 

Также было заявлено об увеличении доли присутствия отечественных компаний на внутреннем рынке к 2030 году с текущих 12% до 70%. Почему за эти 8 лет не удалось достигнуть такого рывка, и почему сейчас рассчитывают, что за аналогичный период удастся практически полностью локализовать производство у себя в стране?

 

– Когда мы занимались импортозамещением, начиная с 2014 года, мы исходили из того, что нам не нужно доводить по всем направлениям до тех же 70%, а тем более 100%. Дело в том, что Россия включена в глобальные цепочки добавленной стоимости. Мы не собирались закрываться от глобальной экономики. Другое дело, что в ряде случаев мы недооценили эту зависимость от импорта, которая пусть даже в небольшом проценте, но оказалась достаточно чувствительна для производства целого ряда продукции. Автопром и авиапром – это классический пример того, когда мы, работая с, как нам казалось, надежными партнерами из Италии, Франции и т.д., оказались в полной зависимости при производстве отечественных машин. Теперь нам понадобится несколько лет для того, чтобы импортозаместиться.

Но напомню эпизод, когда против нас вводили жесткие санкции, например, по производству композитного крыла для среднемагистрального пассажирского самолета МС-21. Эти санкции были введены американцами в 2018 году, но уже в 2021 году удалось полностью избавиться от этой зависимости, и мы теперь производим композитное крыло.

Поэтому в некотором смысле санкции – способ обеспечения технологической независимости. И очень важно почувствовать, где у нас есть повышенная чувствительность: по каким компонентам, запчастям, элементам тех или иных видов продукции. Где эта зависимость особенно критична. По этим направлениям и нужно развивать научные исследования, коммерциализировать их, запускать производство, и делать на этот раз уже иностранных партнеров зависимыми от российской продукции. У нас должна быть такого рода взаимозависимость, когда 5-20% той или иной продукции пусть остаются импортными, но наши зарубежные партнеры вынуждены будут импортировать из нашей страны ключевые компоненты – не просто сырье, а узлы, машины, агрегаты, – без которых они сами не могут производить финальную продукцию. Поэтому мы сейчас должны увеличивать темпы локализации, причем, как обычной продукции, так и высокотехнологичной. И одновременно приходится думать о том, как занять новое место в мире в этих технологических цепочках. Задачи амбициозные, безусловно, но было бы неправильно мерить уровень их решения только в процентах или в баллах.

 

Александр Николаевич, что теперь будет со станкостроением? Считаете ли Вы, что из-за ухода западных компаний наш единственный путь – закупка китайских и индийских станков? Или все же сможем восстановить свою станкостроительную отрасль?

– У нас было несколько подходов к снаряду, когда мы пытались восстановить станкостроительную отрасль. И они не увенчались успехом, в том числе потому, что было намного легче купить высокотехнологичные станки и оборудование наших европейских и азиатских партнеров, чем развивать свое. Целые заводы возводились как готовые импортируемые решения. Наше обсуждение проблематики регуляторики строительства, которое мы инициировали совместно с Минстроем, в результате вылилось в федеральный проект реинжиниринга промышленного строительства. Тогда мы отталкивались уже от готовых решений. Например, многие наши промышленники говорили: зачем нам нужны свои национальные требования к промышленному строительству такого рода объектов, если мы фактически импортируем завод и должны проверять его работу по тем стандартам и нормам, которые есть у страны-экспортера этого оборудования. Сейчас мы, безусловно, вынуждены либо искать новых поставщиков, либо (в рамках параллельного импорта) использовать ту же самую продукцию. Причем параллельный импорт – это вовсе не контрафакт и не воровство, а механизм исчерпания исключительных прав правообладателя. В рамках этого механизма мы можем экспортировать продукцию без согласия правообладателя. В таком случае необходимо только найти посредника. Но очень важно, чтобы эти посредники не боялись вторичных санкций.

Сегодня нам необходимо научиться производить многие виды станков и оборудования самим, а также в технологическом партнёрстве с азиатскими странами – Китаем, Индией и т.д.

Источник