Глава конструкторского бюро Karfidov Lab назвал «узкие» места российского приборостроения
Антон Новодережкин/ТАСС
Российская промышленность из-за санкций нуждается в системах машинного зрения, процессорах, лидарах и дисплеях, сообщил в интервью «Газете.Ru» заведующий кафедрой инжиниринга промышленного оборудования НИТУ «МИСиС», генеральный конструктор инженерной компании Karfidov Lab Алексей Карфидов. И если на замену, например, лидаров уйдет не так много времени — год-полтора, то импортозамещение процессоров займет 5-7 лет.
— Алексей, ваше конструкторское бюро занимается разработкой разных технических устройств. Например, на вашем сайте есть информация о проекте робота-курьера, автоинъектора, в том числе вы разрабатываете электрические схемы и печатные платы. Некоторые заказы по проектированию устройств к вам приходят из-за рубежа. Что изменилось в вашей работе с введением санкций?
— С одной стороны, в первые дни возникли некоторые переживания и беспокойства. Все-таки мы частная компания, и у нас были в том числе проекты международные с заказчиками из Германии, из Австрии. Это заказы на разработку некоторых видов устройств, на проектирование новых приборов электроники. Там общий спектр довольно широк. Допустим, тот же проект SalatOmat [аппарат, который готовит блюда «правильного» питания за 30-60 секунд. — Прим. ред.] изначально делался для иностранного заказчика из Германии. Также мы проектируем блоки автомобильной электроники и новые устройства для виртуальной и дополненной реальности.
— Заказы слетели?
— Мы смогли сохранить хорошие отношения и продолжить совместную работу.
— Появились ли новые заказы со стороны России?
— Да, все-таки многие связи с иностранными инженерными компаниями разорвались, и к нам стали обращаться с задачами спроектировать различные виды устройств, от корпусов для техники до механизмов для производства обуви.
Мы поняли, что можем сделать не хуже и по качеству, и по времени, и по цене. Более того, по времени мы можем делать так, что у заказчика это изделие появляется через семь дней, а не через семь месяцев. Кроме того, наше изделие и стоить будет дешевле процентов на 20% при условии, что для нас это все равно выгодно.
Также к нам стали поступать заказы по электронике, например, изготовить датчик. С допущением, что пусть он будет чуть тяжелее, больше, менее точный, чем иностранный аналог. Зато это был бы такой датчик, который можно произвести за 2-3 недели в сравнении с несколькими месяцами.
— У вас было подразделение в США, как там обстоят дела?
— Оно закрыто уже давно, года два как. Это было не совсем прибыльное предприятие. Мы решили сфокусироваться на нашем рынке и развивать его. Это было связано со сложностями администрирования работы в другой стране — у нас день, у них ночь. Плюс мы решили постепенно развиваться, а не захватывать сразу все рынки.
— На ваш взгляд, в каком сейчас состоянии находится российское приборостроение?
— Мне кажется, что оно исторически всегда находится в таком состоянии, когда мы не можем сказать, что удовлетворены им. Но мы четко понимаем те направления, в которых нам необходимо двигаться, развиваться, чтобы быть успешными и конкурентоспособными на рынке.
Сейчас созданы все необходимые мотивы и основания для того, чтобы двигаться в правильном направлении. Мне кажется, что такого шанса по максимальному развитию российского приборостроения, как сейчас, у нас еще не было. И в наших силах этим шансом максимально воспользоваться.
— Как вы думаете, какие самые слабые места у нашего приборостроения?
— Это, в первую очередь, элементная база, микроэлектроника. Это те технологии, которые в мире возникали и развивались в конце 80-х, в 90-е годы. В те периоды, когда у нас такого развития, к сожалению, не могло происходить. IT, в моем понимании, должно стать чуть ли не максимальной точкой приложения сил в плане импортозамещения.
— Как санкции отразились на робототехнике?
— Тут проблема возникла с некой элементной базой: системами машинного зрения, процессорами, лидарами, дисплеями и прочим. Эти виды изделий поставлялись с европейского и американского рынка. Значительная часть моторов, шаговиков, драйверов производится в Китае.
Сейчас обстановка мотивирует к тому, чтобы делать свои стереокамеры, системы машинного зрения, которые были бы реализованы с максимальным применением в отечественной комплектации. То же самое касается разных видов датчиков, процессоров и прочего.
— Сколько лет может уйти на такое импортозамещение?
— В плане процессоров срок будет максимальный, до 5-7 лет. С лидарами попроще, потому что в РФ делают свои лазеры, по этой части мы довольно сильны. Я думаю, что такое изделие можно импортозаместить за год-полтора.
Механику и корпусы мы уже довольно неплохо самостоятельно делаем. Единственное, что сейчас предстоит осваивать, это более точную механическую обработку изделий для обеспечения импортозамещения некоторых видов техники. В части электроники свои печатные платы мы делаем уже довольно давно.
Сейчас еще отдельно встает вопрос пересмотра элементной базы. Часто в составе изделия используется какой-то покупной блок в виде кронштейна механического, и выясняется, что он делается в Германии. То же самое касается разных замков, защелок и прочего. Есть изделия, по поводу импортозамещения которых раньше никто не думал.
Алексей Карфидов
Из личного архива
— За какое время удастся настроить производство этих деталей?
— Если мы говорим про какие-то относительно простые механические узлы — это месяцы. В случае, если это какие-то электромеханические блоки, это уже от трех-шести месяцев до года. Если это какие-то более сложные технические узлы с большей частью научно-технической составляющей — то здесь еще необходимо закладывать дополнительное время на проведение испытаний для подтверждения показателей. Это уже может составлять года два-три.
— Ваша компания также занимается 3D-печатью, могут домашние и производственные 3D-принтеры покрыть дефицит деталей?
— Да, конечно. Это наши фактические реалии, я сам некоторые вещи, например, детали печатаю. Это обычное дело, у ребенка самокат сломался, ты напечатал нужную деталь и все починил.
— Собираетесь в промышленных масштабах реализовывать?
— Это сейчас на этапе обсуждения. Потому что некоторые импортные компоненты принтеров локализовать трудно на уровне тех же моторов и приводов. Поэтому пока мы изучаем такие возможности, оцениваем рынок.
— Материал, который используется для такой печати, не будет в дефиците?
— Нет, большая часть таких материалов либо уже были локализованы, либо со времен СССР уже производились в России.
— В области медицинского приборостроения насколько мы зависимы от иностранных производителей?
— За счет того, что мы в принципе уже довольно хорошо решаем задачи изготовления собственной механики, корпусирования и электроники, подобные изделия мы делаем довольно активно.
Но важно учитывать, что в предыдущие 20-30 лет мир не стоял на месте, и создавались новые виды устройств, применялись новые материалы, новые технологии. Например, сейчас стоматологические кабинеты комплектуются сканером для трехмерного снимка челюсти. Я считаю, что мы вполне можем внутри России создать все это изделие целиком.
Но могут возникнуть две трудности — разработка софта, который необходим для обработки таких снимков, и материалы. Для разработки софта понадобится большое количество времени, а в части применения материалов не все наши внутренние потребности закрываются силами отечественных предприятий. Это касается и пластиков, и каких-то специальных сплавов.
— Какие планы у вас на ближайшее будущее?
— Мы сейчас завершаем стадию НИОКР [научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. — Прим. ред.] для некоторого количества изделий. По всей видимости, будем переориентироваться либо на самостоятельное производство, либо на сопровождение производства этих изделий. У нас сейчас есть в активной стадии робот-курьер, робот для автоматизированного сбора урожая, корпусы и оболочки для разных видов устройств для томографии и лучевой терапии, автоинъекторы.
Мы активно развиваем собственные возможности опытного и серийного производства, потому что чувствуем рост спроса на эти услуги. В случае, если будем чувствовать дополнительную потребность, будем увеличивать количество конструкторов и электронщиков. Но пока что мы максимально сосредоточены на повышении эффективности наших внутренних процедур, плюс занимаемся развитием производственных мощностей, закупаем для этого некоторые дополнительные виды оборудования, в том числе некоторые печки, чтобы можно было плавить металл, делать отливки.
— Недавно вас назначили на должность заведующего кафедрой инжиниринга промышленного оборудования НИТУ «МИСиС». Чем вы сейчас занимаетесь в рамках новой должности?
— Мы перестраиваем самообразовательный процесс. Раньше он на 90% состоял из теории, а на 10% — из технической части. Сейчас мы смещаем акцент в сторону практики. В идеале я хочу, чтобы практики и теории было 50 на 50. Для этого мы сделали некоторую перестановку на кафедре, сделали студенческие мастерские, купили туда принтеры, станки, оборудование для роботостроения, например. Кроме того, мы запустили новую магистерскую программу «Технологическое обеспечение инноваций»
— Каких специалистов будете готовить?
— Я некоторое время назад стал очень остро ощущать, что мы знаем, как запроектировать и создать устройство, но, когда дело касается поставки его на серийное производство, то тут у наших технарей компетенций недостаточно.
Мы хотим готовить новых специалистов, которые будут в состоянии на уровне руководителя проекта обеспечить рентабельный и технически эффективный выпуск в серийное производство изделий нового типа. Акцент мы делаем на области приборостроения и робототехники.
— Будете ли еще открывать программы?
— Да, параллельно с этим мы ведем подготовку некоторых других программ. Вводим новые дисциплины, которые касаются и мехатроники, а также применения виртуальной и дополненной реальности при проектировании изделий. Стараемся чуть более активно охватывать части электроники и программирования тоже, потому мы четко понимаем, что любое новое изделие — это всегда некий комплекс дисциплин.
Алексей Карфидов
Из личного архива
— У вас есть на базе кафедры лаборатория?
— За последние несколько месяцев при кафедре с нуля созданы две лаборатории. Одна занимается 3D-печатью, другая — механической обработкой и трехмерным сканированием. Плюс мы выстраиваем мостик между кафедрой и моим конструкторским бюро Karfidov Lab. Это нужно для того, чтобы студенты могли обкатывать свои макетные устройства на том оборудовании, которое не представлено на кафедре.
— Сколько сейчас у вас людей работает в компании? Ощущаете ли нехватку специалистов?
— Порядка 40 человек. Это конструкторский отдел, отдел электроники, опытное производство и отдел промышленного дизайна. Плюс еще клиентский отдел. По большей части это инженеры-конструкторы, технологи. Все-таки на текущий момент компания работает преимущественно в сферах приборостроения, робототехники и медицины. Поэтому специалисты у нас соответствующие.
Нехватка технарей сейчас наблюдается еще более остро, чем год назад. Потому что встает все большее количество задач, связанных с импортозамещением, локализацией производства. C этой точки зрения нагрузка очень сильно растет и спрос на кадры по огромному количеству технических областей колоссален.